Статьи критиков о творчестве автора

Великая вседозволенность и пустое постоянство

Предисловие к сборнику "Дикороссы. Приют неизвестных поэтов" (отрывок)

…Помимо Гашевой, как мне кажется, этой степени сподобились еще два поэта. Ни противопоставлять их остальным, ни сталкивать лбами между собой нимало не входит в мои намерения. Только радование и возможность поделиться мыслями. Поэтическое юродство Павла Чечёткина так же не схоже с трезвой кротостью Кати Цыпаевой, как самобичевание Павловской разнится от медитативной созерцательности Литасова. Чечёткин абсолютно барочный, игровой, восходящий к обэриутам и Веничке Ерофееву поэт. В нем так же прихотливо совмещаются русское и европейское начала на грани кощунства, эстетического фола, ныряния в безобразное с целью добыть в этой бездне жемчужину:

И как всегда, один пиит
В разорванном на части мире
Над страшной бездною стоит
И о любви гремит на лире!

Цыпаева - полная противоположность - словно демонстративно избегает всего внешнего в поэтике. В ней есть что-то сологубовское, какое-то нарочитое обезличивание бездны, которая не уступает чечёткинской, зачастую и превосходя бездонностью. Стоя пред такой глубиной, бессмысленно форсировать голос и представляться: в случае срыва никто уже не вытянет обратно. Временные пределы воплощения поставлены этой девочкой пугающе неукоснительно:

Но горное эхо запело: "Вас нет!
Вы - жители старого века.
Идите назад: за моря, за леса,
За синие горы, за реки.
Вам дальше нельзя. Здесь другая стезя.
Другим здесь расставлены вехи".

"Вас нет!" - это тоже "другое" {"Это - другое!" - говорил Лев Толстой своим фанатам, не желая пускаться в объяснения). Совершенно не та степень свободы, нежели растерянное: "Нас уже не найти" или - паче гордости: "Я хочу быть последней. Я должна быть последней" (Хлёсткина). Это диагноз, который беспощадно поставлен самому себе врачом, не уповающим на исцеление извне. Но дерзновение простирается дальше и выше самоотрицания.
На этом этапе происходят вещи неожиданные. Скоморошествующий экстатический Чечёткин пересекается с самым - возможно, и единственным - духовно трезвым русским поэтом Владиславом Ходасевичем, в классической "Балладе" бившим ремнем "ангелов наотмашь". Чечёткину и ремня, и ангелов мало:

Хватаю светило за волос и бью
Его, ненавистное, палкой.

В том же стихотворении поэт из Перми делает признание, которое, в свою очередь, я поставила в основание своего социального диагноза:

Я раб беспокойного свойства костей
Сгибаться под тяжестью боли...

Марина КУДИМОВА,
поэт, критик, эссеист,
член жюри "Илья-премии"
г. Москва.

Опубликовано:
1. В сборнике "Дикоросы. Приют неизвестных поэтов", 2002 г.

 

Вернуться в критику

Перейти в фотоальбом

Скачать все статьи об авторе

Скачать книгу "Небесный заяц"